Я не политик, не активист, не участник конфликта. Я не палестинец и не еврей. Я — просто человек, который заинтересовался темой, изучил материалы, прочёл доклады Amnesty International, Human Rights Watch, B’Tselem и Организации Объединённых Наций. И однажды я решил высказаться. Просто в комментариях на YouTube, под видео CBS News.
Это было видео о студенте Колумбийского университета Махмуде Халиле, которому грозит депортация. Я оставил комментарий, где привёл общеизвестные факты — что Израиль обвиняется в апартеиде, что права палестинцев систематически нарушаются, что это задокументировано крупнейшими международными правозащитными организациями.
Я опубликовал под видео десятки комментариев, главным образом в ответ на откровенные насмешки и издевательства других пользователей. Я спокойно, но точно указывал на апартеид, блокаду, геноцид, приводил ссылки на международные источники и доклады. Это были выдержанные формулировки, без оскорблений. Реакция не заставила себя ждать: в мой адрес начали приходить угрозы — намёки, что меня «остановят», и насмешки, вроде фразы: «Cry to Jill Stein. Hope Netanyahu’s dreams come true». Это уже не спор. Это попытка запугать — потому что аргументов нет.
Вскоре началась зачистка. Сначала исчезали комментарии, где просто упоминался апартеид. Потом — те, где были ссылки на Amnesty, B’Tselem и ООН. Но особенно быстро удалялись комментарии, в которых я прямо писал, что те, кто оправдывает происходящее, — соучастники преступления.
Веб-версия YouTube показывала мои слова. Мобильная — нет. Это и есть «теневой бан» (shadowban): ты видишь, а другие — нет. Именно после прямых формулировок бан стал мгновенным и систематическим.
Одновременно в комментариях оставались фразы вроде «bye bye Mr. Palestine», «send him to a crap hole», «he can file from Gaza» — откровенный расизм, ксенофобия, издевательства. Они не нарушали алгоритмы. Их никто не трогал.
Я понял: это не случайность. Это — система. Это выбор стороны. Только делается он не открыто, а тихо, будто никто не заметит. Но я заметил.
Я написал CBS через официальный фидбэк. Я написал им в Facebook. Я задал простой вопрос: почему комментарии с документами от ООН и Amnesty удаляются, а открытая ненависть — остаётся? Ответа не последовало.
И вот теперь я фиксирую это. Чтобы было видно. Чтобы было зафиксировано. Чтобы потом никто не сказал: «Мы не знали».
Если в стране, называющей себя свободной, удаляются комментарии с фактами — это уже не свобода. Это уже страх перед правдой.
Я не собирался устраивать бой. Я просто проснулся утром и ответил на комментарии. Но оказалось, что после моих слов — наступает тишина. Никаких попыток возразить не было вообще. Вместо этого всё, что я написал, просто начали стирать.