Contents
Суть главы
В первой главе «Глубоко религиозный безбожник» Ричард Докинз стремится обозначить рамки своей критики религии, отделяя её от так называемой «эйнштейновской религии» — пантеистического восхищения природой и законами Вселенной, которое не подразумевает веру в сверхъестественное. Он описывает своё собственное чувство благоговения перед природой, сравнивая его с религиозным чувством, но подчёркивает, что оно не связано с верой в Бога. Докинз разъясняет различия между теизмом, деизмом и пантеизмом, утверждая, что его позиция и позиция Эйнштейна ближе к пантеизму, который он называет «приукрашенным атеизмом». Далее он переходит к критике «не заслуженного уважения», которое общество оказывает религиозным верованиям, приводя примеры, такие как привилегии для религиозных отказников от воинской службы, оправдание дискриминации на религиозной почве и реакция на карикатуры на пророка Мухаммеда. Докинз заявляет, что будет анализировать религию без лишнего почтения, как любой другой предмет исследования.
Обнаруженные манипуляции, ошибки и подмены
- Подмена понятия «религия» (приём соломенного чучела)
Докинз начинает с описания «эйнштейновской религии» как чувства благоговения перед природой, которое он приравнивает к пантеизму. Он использует это, чтобы противопоставить «настоящую» религию (теизм) и пантеистическое восхищение Вселенной, которое он считает атеистическим. Это создаёт соломенное чучело: Докинз подменяет классическое понимание религии (как веры в сверхъестественное бытие с личностными характеристиками) на расплывчатое, метафорическое представление, которое никто из серьёзных теологов не отстаивает. Он тем самым избегает прямого столкновения с философскими концепциями Бога, такими как у Фомы Аквинского или Августина, и вместо этого спорит с карикатурной версией «религии» как чего-то сентиментального или сугубо эмоционального. - Искажение позиции Эйнштейна
Докинз цитирует Эйнштейна выборочно, подчёркивая его пантеистические высказывания, но игнорируя контекст, в котором Эйнштейн иногда использовал религиозную терминологию не только метафорически, но и с уважением к философским размышлениям о смысле бытия. Например, Эйнштейн говорил о «религиозности» как о чувстве гармонии Вселенной, но не отрицал полностью возможность метафизического измерения, как это делает Докинз. Утверждая, что Эйнштейн был «атеистом», Докинз упрощает его взгляды, игнорируя их сложность и амбивалентность, что позволяет ему использовать авторитет Эйнштейна для поддержки своей позиции. - Упрощение теизма до «персонифицированного бога»
Докинз сводит теизм к вере в «персонифицированного бога», который вмешивается в дела людей, отвечает на молитвы и наказывает за грехи. Это карикатура на теизм, которая не учитывает утончённые теологические концепции Бога как необходимого бытия, первопричины или абсолютного разума, как у Фомы Аквинского или Ансельма Кентерберийского. Он не упоминает, например, концепцию Бога как «actus purus» (чистого акта) у Фомы или онтологический аргумент Ансельма, тем самым избегая серьёзного философского диалога. - Манипулятивное использование примеров общественного уважения к религии
Докинз приводит примеры, такие как освобождение религиозных общин от законов (например, употребление галлюциногенов в церкви в Нью-Мексико) или оправдание дискриминации на религиозной почве, чтобы показать «не заслуженное уважение» к религии. Однако он не рассматривает контекст: например, в случае с галлюциногенами речь идёт о свободе вероисповедания, закреплённой в конституциях многих стран, а не о привилегиях религии как таковой. Его выбор примеров (карикатуры на Мухаммеда, дело Салмана Рушди) акцентирует внимание на крайних проявлениях религиозного фанатизма, что создаёт впечатление, будто вся религия сводится к иррациональному насилию. Это снова соломенное чучело, так как он не обсуждает умеренные или философские аспекты религиозной традиции. - Игнорирование исторического и культурного контекста
Докинз критикует реакцию мусульман на карикатуры, но не упоминает, что протесты были во многом спровоцированы политическими манипуляциями, а не исключительно религиозными чувствами. Он также не учитывает, что уважение к религиозным убеждениям в обществе часто связано с историческими традициями и попытками избежать социальных конфликтов, а не с некритическим потаканием. Это упрощение позволяет ему представить религию как исключительно иррациональную силу.
Сравнение с классической христианской и философской традицией
- Фома Аквинский о природе Бога
Фома Аквинский в «Сумме теологии» определяет Бога как простое, нематериальное, необходимое бытие, которое является первопричиной всего сущего (ST I, q. 2, a. 3). Он отвергает антропоморфные представления о Боге, подчёркивая, что Бог — это не «персонифицированное божество» в том смысле, который критикует Докинз. Для Фомы Бог — это «actus purus» (чистый акт бытия), лишённый потенциальности, а не «бородатый дедушка на облаке». Докинз, игнорируя эту концепцию, спорит с упрощённой версией теизма, которая не соответствует классической традиции. Фома ответил бы Докинзу, что его критика пантеизма Эйнштейна не имеет отношения к теизму, так как последний основан на рациональных доводах (например, «пять путей»), а не на эмоциональном восхищении природой. - Августин Блаженный о чувстве благоговения
Августин в «Исповеди» описывает чувство благоговения перед величием Бога, которое возникает из созерцания порядка и красоты мира (Conf. X, 6). Однако для Августина это чувство указывает на трансцендентного Творца, а не на саму природу, как у Докинза. Августин согласился бы с Докинзом в том, что природа вызывает восхищение, но указал бы, что это восхищение — лишь отражение божественного разума, а не самоцель. Докинз, приравнивая это чувство к атеистическому пантеизму, игнорирует метафизическую глубину христианской традиции. - Ансельм Кентерберийский и онтологический аргумент
Ансельм в «Прослогионе» определяет Бога как «то, больше чего нельзя помыслить» (Proslogion, cap. 2). Его онтологический аргумент основан на размышлении о природе бытия, а не на антропоморфных представлениях. Докинз не упоминает таких аргументов, предпочитая критиковать карикатурные версии Бога, что делает его анализ поверхностным. Ансельм указал бы, что Докинз не опровергает концепцию Бога как необходимого бытия, а лишь отвергает его собственное, упрощённое понимание. - Клайв Льюис о религиозном чувстве
Клайв Льюис в книге «Просто христианство» и «Чудо» подчёркивает, что чувство благоговения перед миром указывает на существование чего-то большего, чем природа, — сверхъестественного источника смысла. Льюис согласился бы с Докинзом, что природа вызывает восторг, но указал бы, что этот восторг не исчерпывает религиозного опыта, а направляет к Богу как источнику порядка и красоты. Докинз, однако, не рассматривает эту перспективу, предпочитая редуцировать религиозное чувство к атеистическому натурализму. - Восточная традиция: Григорий Палама
Григорий Палама, представитель восточного христианства, в своём учении об энергиях Бога подчёркивал, что Бог познаваем через Его действия в мире (энергии), но остаётся трансцендентным по сущности. Чувство благоговения перед природой, которое описывает Докинз, для Паламы было бы указанием на божественные энергии, а не на саму природу как конечную реальность. Докинз игнорирует эту традицию, сводя всё к пантеизму.
Краткий вывод
Докинз в первой главе умело выстраивает риторику, создавая противопоставление между «эйнштейновской религией» и теизмом, но его аргументация страдает от упрощений и подмен. Он избегает серьёзного диалога с классической теологией, предпочитая спорить с карикатурной версией Бога. Философы, такие как Фома Аквинский или Августин, показали бы, что теизм основан на рациональных доводах и метафизических принципах, а не на эмоциональных или антропоморфных представлениях, которые критикует Докинз. Его акцент на «не заслуженном уважении» к религии поднимает важные вопросы о свободе слова и общественных привилегиях, но выбор крайних примеров затемняет более сложные аспекты религиозной традиции. Лично мне кажется, что Докинз, стремясь к ясности и полемике, жертвует интеллектуальной честностью, игнорируя богатство философской мысли, которое могло бы обогатить его критику.